Восточно-Закамские татары-кряшены

ВОСТОЧНО-ЗАКАМСКИЕ ТАТАРЫ-КРЯШЕНЫ (са­моназвание – ​татар, керэшен татар, керэшен), этноконфессиональная общность в составе вол­го-ураль­ских татар. Терр. расселения относилась к Мен­зелинскому и Белебеевскому у. Уфимской губ., Бугульминскому у. Самарской губ. В истор. плане являются переселенцами из Предкамья, а также из среды елабужских татар-кряшен; имеют смешанную культуру. По имеющимся истор. док-там наиб. ранее упоминание селений В.-З. т.-к. относится к 1676. Переселение их в Восточное Закамье началось после стр-ва Закамской засечной линии (1652–56) и завершилось в 18–19 вв. На терр. Альмет. р-на В.-З. т.-к. компактно расселены в сс. Ильтень-Бута, Калейкино, Васильевка. В этих селениях В.-З. т.-к. жили совместно с русскими, принявшими православие чувашами и мордвой (позже все стали называть себя кряшенами). Язык относится к заинской группе нижнекамско-кряшенского говора татар. языка. Он отличается от говора других В.-З. т.-к. фонетическими особенностями, близок к мишарскому диалекту, а также к разговорному языку населения татаро-кряшенских дд. Савалеево, Светлое Озеро, Сарапала, Тюгеевка Заинского р-на; в нем присутствуют слова, связанные с христианством и русск. культурой. Из числа заимствований большое место занимают русск. имена, к-рые в большинстве трансформировались по аналогии с артикуляционной системой татар. языка: Эркей – ​Аркадий, Ибый – ​Иван, Горей – ​Григорий, Пилей – ​Филипп, Татый – ​Татьяна, Урый – ​Ирина, Укси – ​Акулина, Атна – ​Анюта, Пикла – ​Фекла, Тапый/Тимей – ​Тимофей и т. д. Для говора характерно: ж(җ)-окание (замена «й» на «җ»), напр., җәшел – ​яшел (йашел) (зеленый), җул – ​юл (дорога), җепак – ​ефәк (шелк) и т. д.; в именах: Жаулич – ​Евгения, Җәнкә – ​Елена, Даржый – ​Дарья, Маржый – ​Мария, Жайдый – ​Евдокия и др.; замена «х» на «к» (калык – ​халык, кат – ​хат и др.), «ф» на «п» (керпек – ​керфек, калпак – ​калфак, Пилип – ​Филипп); «өй» на «ү» (сүли – ​сөйли, үрәтә – ​өйрәтә и др.); отсутствие фарингального «һ» (әр – ​һәр, аман – ​һаман, ич – ​һич и др.) и др. особенности.
В традиционной культуре В.-З.т.-к. Альмет. р-на, наряду с общими чертами, выявляется местное свое­образие: сохранение древнетюркских языческих традиций. В отд. названиях ритуалов прослеживаются понятия, связанные с мусульманской культурой. Дохристианские традиции сохранились в обрядах основных жизненных циклов; большинство их совпадает с общетатар. Календарные и праздничные обряды В.-З. т.-к. Альмет. р-на были зафиксированы этноязыковедами (Ф. Баязитовой, Д. Рамазановой) во время экспедиций, организованных фондом «Альметьевская энциклопедия» в кон. 1990-х гг.
Свадебные обряды отличались локальными особенностями, хотя общность сохранялась в повсеместной традиции, проявлявшейся в сопровождении их обрядовыми песнями. При сватовстве – ​«кыз ярэшу» жених и его родители приходили в дом невесты с двумя караваями хлеба – ​«ипи белэн бару». Невеста одаривала их вышитым или тканым полотенцем – ​«бистар», вышитой и обычно наполненной орехами сумочкой – ​«янчык», «жанчык», носовым платком, поясом, иногда скатертью. Обряд назывался «ак бирешу». Сторона жениха передавала ответный подарок – ​«ак алыштыру». Женитьба осуществлялась по традиционному и православному (в церкви) ритуалу. Термин «кэбен», «кэбен койдыру», обозначающий венчание в церкви, относится к перс. языку, в старину бытовал также у татар-мусульман. В свадебный ритуал входили девичьи посиделки – ​«кыжжаннап» с подругами невесты; одна из них – ​«ахирэт кызы» (ахирэт – ​с араб. языка верная подруга) сопровождала ее на свадьбе. На свадьбе присутствовали гости – ​родители невесты или жениха – ​«топ кодалар», а также сватья, приехавшие на запряженных лошадьми повозках, – «атлы кодалар». Молодых представляли посаженные мать и отец – ​«икенче эни», «икенче эти», дословно, вторая мать, второй отец. Этот ритуал назывался – ​«кийаматлык» (от араб. слова кыйамат – ​конец света), т. е. посаженные, по поверью, должны были быть свидетелями женитьбы до «конца света». Невесту привозили сначала в дом посаженного отца (обычно из родственников жениха), затем отвозили в дом будущего мужа. Главой свадьбы был уважаемый в селе житель – ​«аргыш», хорошо знавший все обряды. Во время свадебного торжества через его плечи крест-накрест повязывали узорное полотенце и в его честь исполняли особую песню. Он, по обычаю, дарил подарок молодым, сопровождая ритуал напевом. В свадебный обряд входил старинный обряд – ​«баш бэйлэу» (дословно, повязывание головы). После церкви невеста отправлялась в дом посаженной матери, где с нее снимали венчальную одежду и одевали традиционную обрядовую. Подруги невесты убирали с ее головы девичий убор, расчесывали волосы и заплетали в 2 косы, оборачивали их вокруг головы. Посаженная мать надевала убор невесты – ​«мэлэнчек» (волосник; облегающий голову убор в форме чепца); под него повязывали височное украшение с монетами – ​«чигэчэ», поверх надевали сурэкэ. На мәләнчек надевался твердый налобник рогообразной формы, поэтому весь ритуал получил название «могез чыгару» (дословно, выпячивание рога). Невесту в дом жениха забирали в начале лета (во время Семика); при входе под ноги стелили шубу, угощали ложечкой масла: обряд – ​«килен тошеру». За стол сажали рядом с женихом и подавали поделенный на 2 части хлеб и масло; головы молодых мазали также маслом. Переезд невес­ты сопровождался рядом застолий, проходивших как в доме родителей мужа (основная свадьба с ритуалом показа невесты), так и его родственников. Ритуал показа невесты – ​«боркэнчек ачу» (дословно, открытие покрывала) начинался с того, что посаженная мать разделяла ее волосы на 2 косы и закрывала голову тканым в клетку платком – ​боркэнчек. Затем невес­ту выводили к гостям, с двух сторон дружки жениха скалкой поднимали концы платка и открывали лицо невесты. В это время жених или один из его дружек, ударяя по металлической сковороде или тазу, т. о. отгоняя нечистую силу, произносил традиционные для этого случая слова. После открытия лица невесты, жених ее одаривал. Она дарила сумочку – ​«янчык» дружке. Затем бросала свадебный платок в сторону девушек; та из них, на к-рую падал платок, по поверью, первой выйдет замуж. После этого начинались песнопения, восхваления жениха и невесты. На свадьбе, по старинному обычаю, невеста должна была с плачем петь – ​«кыз жылату». Если она выдавалась замуж насильно, то во время пения выказывала обиду родителям, прощалась с родственниками, друзьями. В свадебный ритуал входил и общетатар. обряд показа дороги к роднику – ​«килен жулы» (см. Свадебные обряды).
Приданым обменивались во время свадьбы – ​«бир­нэлэшу». Матери жениха на плечо перевешивали полотенце или дарили ткань – ​«басма» (с. Калейкино), затем каждому гостю, подходя к нему справа, преподносили старшим – ​вышитые янчык, молодым – ​носовые платки. Сохранились ритуалы выкупа сундука невесты, привоза сундука с приданым на телеге, раздачи подарков из сундука. Среди них для жениха – ​«кийэу», а также для отца жениха – ​рубаха и штаны; для матери жениха – ​платье, полотенце, шаровары. Со стороны жениха в качестве приданого обычно дарили рубахи родственникам невесты.
На свадебное застолье сватья привозили гостинцы – ​«савым», к-рый состоял из продуктов (мука, зерно и др.), водки – ​«аракы», рыбных пирогов, парных хлеба и гусей. Через нек-рое время выносили приготовленные хозяевами суп-лапшу, затем пельмени, кашу. После савыма с шутками, прибаутками, песнями и частушками выносили кода ипие. Таким же обрядом сопровождалось вынесение на подносе парных гусей – ​«каз чыгару». В нек-рых селениях, напр. Калейкино, был специально приглашенный гость для разделывания тушки гуся. Затем выносили открытый бэлеш – ​большой пирог с мясом или уткой и картофелем; приготовившую его женщину приглашали с мужем подняться на стул и под пение гостей поцеловаться. Этот ритуал получил название «бэлеш чылды» (дословно, пирог открылся). В конце застолья подавали воду, принесенную из родника невестой – ​«килен шербэте»; бросали в нее монеты. Традиционным блюдом на свадьбе, как и у всех татар, был чак-чак, у В.-З. т.-к. Альмет. р-на – ​шишара (см. Кухня татарская). После свадьбы невесту водили по домам – ​«ашка алу». При входе в каждый дом она по обычаю – ​«элю» должна была повесить на стене приготовленное ею полотенце или платок. Как и у других групп татар, был популярен обряд наряжения дома – ​«ой бизэу»: он сопровождался пением ритуальных песен. В углу гостевой комнаты вешали полотенце, оформленное изображением вышитого креста, – «терэ бистэре» или на крест в «красном» углу дома вешали узорные ткани – ​«Алла бабайга элү». Развешивали клетчатые занавеси – ​«шаршау», на стол расстилали скатерть, приговаривая, что стол кривой; когда отдавали монетки, с шуткой говорили, что выпрямился. В конце каждого застолья у В.-З. т.-к. был обычай благодарения хозяев – ​«тау иту» и пения спец. хвалебных песен. Об этом есть высказывание: «авыз итсэн – ​тау ит» (коли отведал – ​поблагодари).
При рождении ребенка (см. Родинные (родильные) обряды) пуповину отрезала «кендек эби» (бабка-повитуха). Обычно она 3 раза заносила новорожденного помыть в баню. После крещения ребенка устраивали званый обед – ​«кечтинэ». Ребенок получал имя в церкви в присутствии крестных родителей – ​«кумов». По обычаю к ним обращались – ​«урсэни, урсэти, урсай, урсанай» (дословно, русская мама, русский папа). Если младенцы в семье не выживали, то новорожденному для защиты от нечистой силы давали имена Сатый, Сатылмыш (дословно, проданный). Примечательно, что эти имена встречаются в эпитафиях на старинных намогильных камнях В.-З. т.-к.
Комплекс похоронно-поминальных обрядов характеризуются наличием, с одной стороны, элементов, связанных с православием (молитвы, атрибутика, порядок обмывания и облачения), с другой, сохранением в ритуале древнетюркских элементов. В первую очередь, это относится к поминальной обрядности, в частности, к обряду жертвоприношения – ​«кан чыгару» (дословно, выпускание крови). В дни поминок приносились 3 жертвы. Первая (чаще всего овца) во имя покойного, вторая (курица) во имя умерших родст­венников – ​«ыру тамыр очен», третья (рыба) – ​во имя всех покойников. Перед началом поминального обеда неск. человек шли на кладбище и приглашали умершего словами: «Идем с нами, проводим твой праздник». За столом оставляли место, ставили тарелку, стакан, клали ложку, повернув ее черенком в обратную сторону. Завершив обед, «провожали покойника» – ​«сөяк озату» (дословно, проводы костей): с «места покойника» брали еду, питье, собирали все кости со стола (их нельзя было ни ломать, ни грызть), еду клали на столб забора, питье выливали под столб, кости закапывали, приговаривая: «Простите, не причиняйте вреда» (см. также Языческие обряды чувашей). Вернувшись в дом, говорили: «Проводили его». Все присутствующие отвечали: «Туфрагы жинел булсын» (дословно, пусть земля его будет легкой). Пришедшим с кладбища топили баню (с. Ильтень-Бута). После смерти 3 дня охраняли место покойного, проводили коллективные молитвы, пели обрядовые песни, играли в «чирткеч» (дословно, щелчки), прикасаясь друг к другу ветками ивы (с. Калейкино). На 3-й, 9-й, 40-й день и на 1-й год проводили поминки – ​«пуминкы». После смерти на крест вешали полотенце, веря, что 40 дней душа умершего будет на нем покоиться – ​«жан сэке». До 40 дней каждый день на блюдце клали ложку муки, эту муку, также как и полотенце, отдавали затем одинокой старушке (с. Калейкино). Во время поминок, на 40-й день, раздавали вещи покойного. Сохранилась традиция приготовления особых поминальных блюд. Сразу же после смерти готовили («таба исен чыгару») блины – ​коймак (с. Калейкино). При выносе гроба с покойным раздавали «тегэржеп» (завернутый в белый платок «тэбикмэк») (см. Кухня татарская). В день похорон и на поминки готовили популярное у татар блюдо «эльбэ» (кэлбэ): прожаренная до покраснения мука и проваренная до загустения в кипящем масле с добавлением медовой или сахарной воды. Им угощали всех присутствующих, а также, завернув в платочек, клали подмышку покойному. На поминки 40-го дня пекли «кырык» гердэ – ​40 булочек. На 40-й день резали белую овцу или гуся (с. Калейкино). Собирали родственников и сидели при свечах. Свинина на поминках не допускалась (сс. Калейкино, Ильтень-Бута). Поминальный стол имел особый набор обязательных блюд. Гости приносили на сковороде («табак алып килу») хлеб-соль, тэбикмэк, блины, перемячи, зерно, сладости и др. В центр каждой сковороды ставили свечку и зажигали. Обратно на пустую сковороду клали булочки – ​гердэ.
У В.-З. т.-к. общие поминки – ​«тугем» проводились в дни церковных праздников – ​весной после Пасхи – ​«Олы көн», осенью – ​перед Покровом («Пыкырау»), 14 октября (с. Ильтень-Бута). Справлялись они дома и на кладбище. Поминки на Троицу – ​«Тройсын тугеме», Симек проводили за 4 дня до праздника, в с. Ильтень-Бута на Троицу – ​«Урыс тугеме» (русск. поминки), для основавших село чувашей по четвергам – ​«Чуаш тугеме» (чуваш. поминки). В ритуал входили жертвоприношение – ​«корбан» (курица), приготовление поминальных блюд (обязательно рыба, яичница – ​«яшний» из трех яиц, оладьи), увеселения, «чтобы были довольны покойники». Посещали кладбища, на могилах – ​«гурлэр остендэ» оставляли яйца, воду, кюзикмэк. При всей стойкости похоронно-поминальной обрядности в ней наблюдаются значительные изменения, что можно охарактеризовать как ослабление строгости выполнения отд. обрядов, их исчезновение. Если для традиционных похорон было характерно ясное осознание необходимости их для «нормального» пребывания покойного в другом мире, четко выраженное почитание культа предков, то большинство В.-З. т.-к. в наст. время не связывают их с потусторонней жизнью: они совершаются как принятые обряды.
Важное место в жизни В.-З. т.-к. Альмет. р-на до сих пор занимают календарные обряды и праздники народные. Среди них Нардуган. Он начинался 24–25 декабря и продолжался 12 дней (или после 7 января до 19 января). В эти дни гадали, устраивали маскарады, проводили игрища, соревновались в умениях, ходили по домам с песнями, частушками («Нардуган такмаклары»). Наряжались в медведей, вывернув шубу мехом наружу, надевали маски, имитировали всадников на конях, приговаривая «пустите на ночлег, припозднились мы». Особенно ожидаемым был девичий ритуал «жозек салу» (дословно, опускание кольца), он проводился в бане. Сначала посылали за водой по обычаю 3 родных сестер. Затем в принесенную воду опускали кольца, и одна из девушек перемешивала их. Выбирали гадалку, к-рая, вытащив из ведра одно из колец, предвещала будущее для владелицы кольца. После гадания нек-рые шли в хлев ловить овец или кур. Если белое животное попадется, то за светлого мужчину замуж выйдешь и т. д. Другим коллективным гаданием было слушание тишины – ​«тын таннау», «тынга чыгу», когда ложились и «землю слушали»: если слышали звук от колес нагруженной телеги, то хлеб уродится. Гадали также сидя на обрубленном дереве и др. На Рождество переодевались в медведя, в шайтана, в гадающую цыганку; готовили шишара, приговаривая: «Вот и Рождество пришло, приготовим шишару. Много ли овец в этом году будет». 19 января праздновали «Кач ману» (опускание в воду креста). Слово «кач» (крест) пришло из арабского языка. Воду, в которую его опускали, хранили долго. По обычаю ее (2–3 ложки) пили перед началом поминок; лечились от болезней и сглаза. На Масленицу приходился недельный майский праздник, во время которого катались на украшенных полотенцами и бубенчиками конях – ​«май чабу», «кэтэче (от русск. кататься) чабу» в течение 3-х дней с одного конца деревни до другого. В последний день праздника – ​при «прощании с маем» зажигали за деревней кост­ры, перепрыгивали через них на конях. Гуляли по деревне, молодежь пела песни с гармонями. Иногда с горы съезжали на лубяных санях – ​«чуман озату». В последний день Масленицы отмечали Прощеное воскресенье – ​«Прычти кич». Варили гуся и пекли блины, приглашали близких родственников. Из христианских праздников отмечали также Вербное воскресенье – ​Бермэнчек. С утра заготавливали ветки вербы, друг друга с прибаутками ими похлестывали. Ветки не выбрасывали, позже ими погоняли на выпас скотину. Ходили в этот день в церковь, в баню, варили обрядовую кашу из пшена.
Пасха приходилась на большой праздник – ​«Олы кон». К нему готовились загодя. Мыли дом, окна, наряжали кресты искусственными цветами, красили куриные яйца (обычно варили ведрами). С утра дети их собирали: первого пришедшего заводили в дом, сажали на подушку и одаривали сразу 2 яйцами, приговаривая пожелания. Всей деревней ходили по гостям – ​«кукай ашашу». Проводился ритуал катания яиц по земле для обеспечения хорошего урожая. Играли в «сага»: сшитый из тряпок мяч катили в сторону выстроенных ровными рядами яиц. Если мяч попадал в яйцо, то его забирал игравший. В последние дни Пасхи – ​«тэре утырган кон» посещали кладбище.
У Заинской группы В.-з. Т.к. Сабантуй назывался Сорэн. На нем мерялись силами в конных скачках, борьбе, залезании на шест, конец которого украшали завязанным полотенцем. К празднику по дворам собирали «бистар» (полотенца) и яйца. Перед посевом – ​«чэчугэ чыгу» для хорошего урожая в землю зарывали крупные яйца. Еще один из обрядов – ​«жап­рак бэйрэме» (праздник листьев) или «кайын бэйрэме» (праздник березы) справлялся в первую неделю июня, когда листья распускались. Хотя он и считался хрис­тианским праздником и приходился на Троицу, тем не менее был известен с языческих времен (как и другие описанные обряды) и был праздником встречи лета. За неделю до него на Симек (Семик) молодежь в лесу выбирала березу и украшала ее, играла, перебрасывая через дерево яйца; под нее расстилали белые скатерти и клали хлеб с просьбой о дожде и урожае. Вечером старшие собирали «тугем мэжлесе» – ​застолье на общие поминки. Во время праздника, за неделю до Троицы, меченую березу приносили в деревню и ходили с ней по улицам, останавливаясь у каждого дома с песнями и танцами. Хозяева домов развязывали с веток березы свои ленты, платочки и др. Вечером шли к реке, обламывали ветки и опускали их в воду, загадывали желание, гадали (Ильтень-Бута). Березу без веток обратно в деревню приносить не разрешалось (Калейкино), обычно ее тоже «отдавали» реке. На Троицу (Тручын) варили гос­тям пиво, все вместе шли к воде, проводили игрища. У каж­дой деревни был свой особый напев на Троицу.
На следующей неделе после Троицы проводили «боламык бэйрэме» (праздник мучной каши): жители селения, собравшись около реки или родника, варили густую кашу из смеси разных продуктов – ​приносили кто, что мог (зерно, яйца, масло, молоко, муку). По обычаю кашу готовили две бабушки-старожилки, затем, читая молитву, ее раздавали участникам обряда. Когда ели кашу, произносили пожелания, обрызгивая друг друга водой (чтобы дожди были). Для дождя отдельно варили и зерновые каши. В середине июля, в течение трех дней праздновали Петров день (Питрау): было принято ходить на сенокос, приносить в жертву овцу, курицу («кан чыгару»). Из соседних деревень (с берегов рек Тугай и Зай) приезжали в гости (на 3 дня) девушки, нарядно одетые, с монетными украшениями. Тогда водили хороводы – ​«тугэрәк уен»: обычно кто-то выходил в центр круга и запевал песню с прибаутками или плясовую. И на Питрау были свои особые напевы. Бытовали и др. частные обряды: «корман» (корбан), «жангыр телэу» (вызывание дождя), «Метри кон» (8 ноября), «Пыкырау» (Покров; 14 ноября; престольный праздник с. Ильтень-Бут), «Кышкы Микула» (зимний Никола; 19 декабрь), «Жэйге Микула» (летний Никола) и др. В праздники жители сел ходили друг к другу в гости, исполняя обрядовые песни (об этом более подробно см. в книге Ф. С. Баязитовой. Әлмәт төбәге татарлары. К., 2001).
В наст. время в Ильтень-Буте, Калейкино, Василь­евке отмечают православные праздники, сохраняя в отд. ритуалах традиционную обрядность. Примечательно, что в Ильтень-Буте церкви не было (жители относились к приходу с. Бута до 1919); в Василь­евке церкви была построена в 1912; Калейкино до 1915 входило в церковный приход с. Верхний Акташ. В Ильтень-Буте на Крещение и сейчас ходят к Попову ключу, в Калейкино – ​к святому роднику «Изге салкын чишмэ» (с деревянной купальней и небольшим алтарем). Из народных календарных праздников в Ильтень-Буте возрожден Петров день (после постройки нового ДК в 2016).
Традиционная кухня В.-З. т.-к. Альмет. р-на не отли­чалась от кухни других групп татар, хотя были нек-рые характерные только для них блюда: «кульчэ» (готовилась на сковороде из хлебного теста), «кюзикмэк», «орлык пирямэч» (ватрушка из пресного теста с отмятой зерновой начинкой), «кан тэбэсе» (кровяное блюдо) и др.
Одежда В.-З. т.-к. отличалась тем, что в ней дольше, чем у других групп татар, влоть до 1940-х, сохранялась домотканина. Ее и сейчас часто можно встретить в сундуках старшего поколения: одежду из такой ткани надевают по праздникам, дополняя монетными украшениями, характерными головными уборами. Носили платья-рубахи неск. видов: «бас­ма» из фабричной ткани, сатина; «кырын итэкле» из домотканины, с отрезным (в 2 ряда) подолом; «бала итэкле» – ​к отрезному подолу добавляли присборенный из ситца подол; «кэбенгэ кергэн кулмэк» – ​венчальное в церкви платье (его берегли, в нем хоронили умершего). «Эзэр» – ​тканый, вышитый или вязаный из шерсти пояс. Из нагрудных украшений носили «тамакса» (с тремя рядами монет у девушек и более рядов – ​у замужних женщин), «дэвэт» и др. Древние архаичные формы костюма сохранились в головных уборах, особенно женских. Молодые девушки до замужества носили «калфак». В старину надевали «ак калфак» с двусторонней вышивкой (вышивка изнут­ри служила оберегом). Калфаки носили с налобной, шитой золотом, повязкой – ​«ука чачак». Из накосных украшений был распространен «чачкап» («чач урем»); из височных – ​«чигэчэ»; прикрывали уши монетными украшениями – ​«клокча». Популярными были также «татар сыргасы» (см. Костюм).
В наст. время в селах В.-З. т.-к. народные традиции и обряды сохраняют в своем творчестве участники фольклорных ансамблей: «Илтәнем» (Ильтень-Бута) и «Кәләем» (Калейкино).
Лит.: Мухаметшин Ю. Г. Татары-кряшены. Исто­ри­ко-этнографическое исследование материальной культуры (середина 19 – ​начало 20 вв.). М.: Наука, 1977; Баязитова Ф. С. Әлмәт төбәге татарлары. К., 2001.
Ф. С. Баязитова, Г. Ф. Валеева-Сулейманова