Татары-мишари

ТАТАРЫ-МИШАРИ (самоназвание – ​татар, мишәр татары; мишәр), субэтническая группа поволжско-приуральских татар. Народно-разговорный язык Т.-м. является западным диалектом татар. языка. Благодаря крупномасштабным миграционным процессам 2-й пол. 16 – 1-й пол. 18 в. татары-мишари широко расселились сначала на правобережье Волги, затем – ​в Закамских р-нах и в Приуралье. В Альмет. р-не они компактно проживают в селах Нижнее Абдулово, Елхово, дисперсно в других татар. селах р-на. Их язык отнесен к чистопольскому говору мишарского диалекта (см. Языковой ландшафт Альмет. р-на), на к-ром разговаривали татары, проживавшие на терр. бывш. Чистопольского у. Казан. губ. (ныне Алексеевский, Аксубаевский, Алькеевский , Черемшанский, Чистопольский р-ны РТ). Общность с традициями культуры татар Альмет. р-на прослеживается в проведении обрядов и праздников. Различия выявляются в нек-рых деталях и в локальных названиях. Так, в ритуале сватовства в дом невесты приходила сваха – ​«башкыда» (обычно «димче», «жаучы») (Ниж. Абдулово); ритуал дарения подарков во время сва­товст­ва – ​«баш бэлэу» (дословно – ​завязывание начала): со стороны жениха отцу невесты передавали узорное тканое или вышитое полотенце (см. Бэйлэр солгесе), иногда – ​шаль с завязанными в один из концов деньгами. Со стороны невесты свахе и сватам в подарок также полагалось полотенце. Когда невес­ту брали без сватовства – ​«кыз цыгарып алу» – или крали – ​«ырлап алу», то по ритуалу – ​«хабарга бару – родители жениха шли в дом невесты с сообщением, что она находится у них. После этого назначался день никаха и свадьбы. Как и у всех групп татар, для молодых каждый день топили баню, где жених оставлял подарок невесте: передник – ​«алйапма» – или платок – ​«йаулык». Невеста дарила жениху белую рубашку. В старину все пришедшие на свадьбу гости также мылись в бане. На никах отец жениха приносил ведро меда – ​«бал цилэге». Ответным подарком девушки было спец. полотенце.
Посещение женихом невесты после никаха – ​«кийэулэп йору» (см. Татары-тептяри) в данном локальном варианте – ​«бикэцтэ йору»; приезд невесты в дом жениха – ​«арци тошу». При входе невесты в дом под ее ноги стелили шубу или клали подушки: «чтобы хорошей была». При угощении медом с маслом, посыпали еще и муку: «чтобы мягкой была». После того, как невеста вошла в дом, гости с ее стороны по обычаю выстреливали из ружья: «чтобы нечистая сила не вошла». Ехавшим на свадебной повозке – ​«кошовка» – нельзя было оборачиваться назад («к несчастью»).
Гости на свадьбу приезжали с приготовленной едой – ​«аш йасап бару». Застольем управлял «табынцы», осторожно размещая на столе принесенные в подарок блюда, в то время как мать жениха называла имена тех, кто их приготовил. Родителям невесты для свадебного застолья полагалось приготовить мучные изделия – ​«кыдаги пиругы» (пирог сватьи). В него входили 4–6 «йымышак» (белый дрожжевой хлеб из пшеничной муки), на него сверху клали «зэймэ» (кюзикмэк), «кукэй кумэце» («кыда кукайы») – ​маленькие круглые дрожжевые лепешки из яичного тес­та (обычно вместо дрожжей использовали хмель), баурсак. Все приносимые угощения должны были быть парными. На стол подавали суп, бэлеш, мясо с бульоном. На сладкое: пироги с калиной, черемухой, ягодами или яблоками – ​«кыстырган» («кыстырма»). Обязательными были коштеле и баурсак, к-рый пок­рывали салфеткой, сверху клали подарок для того, кто его открывал – ​«баурсак чишуче». Свадебные застолья, накрывавшиеся на полу, – «куш табын» – вмещали до 35 чел. Они могли продолжаться неск. дней. Сначала приглашали стариков, затем женщин, молодежь, всех остальных, «чтобы не обижались». После всех свадебных застолий, в завершении приглашали в дом невесты на «кыз балы» (дословно, мед невесты) молодежь, иногда и пожилых родственников. После свадьбы, также как и у других групп татар, устраивали ритуал «ой киендеру», в локальном варианте – ​«ызба кийендеру» (убранство дома).
Родильные обряды татар-мишарей отличались приготовлением «бэбэй коймагы», когда роженице родственники или соседи приносили специально испеченные блины. В честь рождения ребенка проводили «бэбэй туе». Детскую коляску (арба) – ​«мэдэк» – изготавливали из дерева или луба.
В похоронно-поминальной обрядности примечателен ритуал ​«питырац китеру», милостыня (садака) в виде маленькой круглой лепешки, к-рую раздавали по пятницам в честь покойника («анын элеше дип») в течение года. «Тэлил» (тахлил) салфетку дарили всем в доме покойного; деньги раздавать не разрешалось, можно было только на кладбище. В Ниж. Абдулово и Елхово распространена легенда о кладбище святых (Изгелэр зираты) и Тораташе (см. Альметьевский тора-таш). По этой легенде кладбище (зират) было освящено старцами, один из них пришел с горы Тубылгытау, другой – ​со Змеиной горы, третий – ​из с. Зирекле, четвертый был местным; они совершали намаз по всем четырем сторонам кладбища, при этом обходили его, не передвигая ногами, а плавно скользя.
В Новый год отмечали праздник Раштуа (Рождество). На него, по поверью, надо было заложить нити основы – ​«килэп» – ткани на ткацкий станок. Переодевшись в старые одежды, ходили по домам, спрашивали: «Нити есть, сновалка есть?». Готовили рождественское двойное (куш) «йувача», им кормили овец, чтобы было много ягнят. Были популярны весенне-летние обряды: «су карау» (смотрины воды). Обычно по пятницам собирались около местного родника, разлитого в небольшое озеро, катались на лодках; держась за руки, вставали в круг для хоровода. Другой старинный обряд – ​«цэцэк бэйрэме» (праздник цветов) – проводился около Шешмы весной: собиралась молодежь, устраивала игры, популярным было, держась за руки, кружиться парами и петь песни (воспоминания Х. Ибрагимовой). На Сабантуй разъезжали на конях, собирая узорные тканые полотенца – ​«селге зийу»; ритуал сопровождался пением и игрой на гармони. Собранные полотенца привязывали на жердь – ​«селге курасы»; после окончания сбора ее возили по деревне – ​«селге кытлату». Сборщикам дарили платки, деньги. Собирали также яйца. Как и у других групп татар сохранялся ритуал «вызова дождя», готовили «йангыр боткасы» (кашу). Сваренную около реки в казане кашу молодежь, искупавшись в реке, поровну делила и ела, садясь в общий круг.
В деревнях популярны были девичьи посиделки – ​«аулагаш» (собирались при приезде в дом гостьи; продолжалось до рассвета с ночевкой), «утырма» (посещение родственницы, с застольем и приготовлением супа-лапши, парного бэлеша; с приглашением парней), «ырын аш» (готовили бэлеш, проводили игры, пели песни), «кызлар ашы» (проводили обычно зимой, когда приезжали родственницы из соседних деревень).
Отличавшиеся названия женских украшений: «хэс­тэ» для хаситэ (одевали пожилые женщины), «сапма» для чачкап, «боту» (бөти) – ​амулет (молитва, написанная на бумаге), зашитый в кожаный мешочек (помещали меж двух кос); «негез», иногда «такийа калпак» – ​калфак, шитый бисером, его надевали под тонкий головной платок или шаль замужние женщины; «кулча» – ​«алка», «дуга алка» (серьги).
Лит.: Ахмаров Г. Н. О языке и народности мишарей. К., 1903; Мухамедова Р. Г. Татары-мишари. Историко-этнографическое исследование. М.: Наука, 1972; Махмутова Л. Т. Опыт исследования тюркских диалектов. Мишарский диалект татарского языка. М.: Наука, 1978; Исхаков Д. М. Этнографические группы татар Волго-Уральского региона (принципы выделения, формирование, расселение и демография). К., 1993; его же. Мишари // Татарская энциклопедия. Т. 4. К., 2008; Баязитова Ф. С. Әлмәт төбәге татарлары. К., 2001; Валеева-Сулейманова Г. Ф. Локальные осо­бенности народного искусства (по матералам Альметьевского района) // Альметьевский регион: проб­лемы историко-культурного наследия. Альметьевск, 1999.
Ф. С. Баязитова, Г. Ф. Валеева-Сулейманова